ID: 6992
ПОЕЗДКА В АЗЕРБАЙДЖАН, 2010 ГОД
194
Рабочая экспедиция на Южный Кавказ должна была быть сжатой по времени. Первый день экспедиции, 2 апреля 2010 года — перелёт Москва — Астрахань, пересадка на поезд Тюмень — Баку. Ночь в поезде до Дербента. На следующий день — пересечение границы с помощью более дешёвых видов транспорта, прибытие в Баку, осмотр и фотодокументирование новых станций Бакинского метрополитена. Фотодокументирование варварски разобранной Бакинской детской железной дороги, пока все её сооружения не успели снести. Попытка розыска работавших на ней тепловозов ТУ2-019 и ТУ2-206.
Перелёт самолётом авиакомпании 2 апреля, рано утром из московского аэропорта Шереметьево. Почти одновременно с оплатой этого перелёта был оплачен ещё один перелёт по абсолютно аналогичному маршруту тем же самым рейсом. Но не 2, а 18 апреля. Из Астрахани я отправлюсь в Текели, а не на Кавказ.
Перелёты очень дешёвые, почти даром. Но всё-таки, пожалуй, это зло. Оплатил перелёт — и уже не можешь его ни отменить, ни перенести. Можно не явиться в аэропорт и не полететь, за это ничего не будет. Но делать так не следует, каким бы дешёвым ни был билет.
Перенести даты нельзя, пути назад нет. А перенести даты следовало бы! Во-первых, в эти дни прошёл поезд по непроезженному мной участку Торфяная — Фабричная узкоколейной железной дороги Ранцевского торфопредприятия. Его заказали любители железных дорог. Затем этот участок был разобран.
Во-вторых, 29 марта произошли взрывы на станциях «Лубянка» и «Парк Культуры» Московского метрополитена, в результате которых погиб 41 человек. После этого лучше воздержаться от дальних поездок, особенно на Кавказ: назойливость спецслужб резко возрастает.
Но из-за авиаперелёта пути назад нет. Огромная досада: как же нежелательно выезжать в это время, дико не хочется! Не из-за взрывов в Москве, этому не надо придавать излишнее значение, в России каждые сутки умирает насильственной смертью от ДТП, ЧП и убийств около ста человек. Перенести даты следовало бы в связи с поездом в Кувшиново.
Но не воспользоваться самолётом, когда у тебя есть на него билет — очень и очень плохо. В общем, ничего не поделать. И в 22:15 3 апреля планировался выезд поездом сообщением Баку — Белоканы.
Сколько уже неприятностей было из-за этих авиабилетов, взятых заранее. Очень серьёзные проблемы, иногда досада на всю жизнь. Вот, быть может, главный недостаток авиации как вида транспорта. Понятно, что дело не в авиации как таковой, а в нехватке денег - богач может купить билет в любой момент, хоть в аэропорту за час до вылета.
Да, можно было поменять план, в Астрахани изучать железнодорожную линию Трусово - Нариманов, а потом трамвай в Волжском, и быстро вернуться. Но и это не было сделано.
Третий день: утром планировалось пересечь границу Азербайджана и Грузии через переход Белоканы — Лагодехи. Днём предполагалось совершить осмотр и фотодокументирование первой в СССР Тбилисской детской железной дороги, а также Тбилисского метрополитена и остатков уничтоженного трамвая.
Ещё примерно три дня — поездка в Армению для изучения состояния Ереванской детской железной дороги и узкоколейной железной дороги Ахтала — Шамлуг. Возвращение в Грузию и пешая проходка узкоколейной железной дороги Боржоми — Бакуриани с целью её детального фотодокументирования. Это должно было происходить так же, как было сделано на Сулюктинской узкоколейной железной дороге в Таджикистане и Кыргызстане. В 2008 году я прошёл всю Сулюктинскую узкоколейную железную дорогу пешком, сделал около полутора тысяч фотографий.
Затем — скорейшее возвращение в Москву через Владикавказ. Российско-грузинская граница, закрытая с момента военного конфликта в 2008 году, была открыта в марте 2010 года, однако въездная виза Грузии на ней не выдаётся, в отличие от остальных пограничных переходов. Поэтому пользоваться таким маршрутом удобно при движении из Грузии в Россию, но не наоборот.
Билеты на обратный путь я решил заранее не приобретать, зная по опыту предыдущих поездок, что в неспокойном кавказском регионе возможно беспричинное задержание силовыми структурами. Нельзя дать гарантию, что от запланированного маршрута не будет отклонений. Вообще, всегда лучше иметь фиксированные билеты только в одну сторону. Фиксированный обратный билет — большое зло даже в России.
Но почти сразу после возвращения с Кавказа я выезжаю в Казахстан. Билет (на тот же самый авиарейс Москва — Астрахань) уже имеется.
Давно уже я не посещал Азербайджан. Недопустимо давно! Это было в 2001 году.
В процессе поездки в Иран, совершённой в 2001 году, инциденты с задержаниями в независимых кавказских государствах (без учёта обычных проверок документов) были следующими: в Азербайджане — длительное, около часа, задержание и обыск сотрудниками полиции на станции Бакинского метро «Низами», в Армении как минимум четыре случая длительного задержания. Они детально описаны в материале, посвящённом данной поездке — http://infojd.ru/dop/poezdka2001ir.html, и в книге «По рельсам и по земле».
В Грузии подобных случаев не было — ни в 2001 году, ни в более ранней поездке, происходившей в 1999 году. По опыту многих путешественников, в этом отношении даже после известных событий августа 2008 года (грузино-российский военный конфликт) Грузия является наименее проблемным государством Кавказа. Беспредел силовых структур, характерный для Армении и Азербайджана, здесь отсутствует.
Впрочем, и в Грузии лучше не приближаться к границам с Абхазией и Южной Осетией. И тем более не следует пытаться эти границы пересечь. Особенно вне полицейских контрольных пунктов.
Прямой авиабилет Москва — Баку стоит весьма дорого, что для меня неприемлемо. Но есть способ минимизировать стоимость проезда, комбинируя разные виды транспорта. Наибольшую пользу приносит бюджетная авиакомпания «Авианова», у которой во многих случаях перелёт стоит вдвое дешевле билета в плацкартный вагон.
Выезд ускоренным электропоездом Москва — Лобня, затем автобусом.
Вылет из «Шереметьево-1» ранним утром 2 апреля 2010 года. Первый этап поездки, от Москвы до Дербента, прошёл нормально и полностью соответствовал намеченному плану.
«Переброска» в Дербент (расстояние от Москвы до Дербента составляет 2200 километров) заняла немногим более суток и стоила 1386 рублей. Из них 690 рублей — перелёт самолётом авиакомпании «Авианова», 10 рублей — проезд от аэропорта до вокзала в Астрахани на маршрутной «ГАЗели», 686 рублей — проезд в плацкартном вагоне пассажирского поезда, с учётом цены белья.
Пассажирское здание Шереметьево-1. Открыто в 1964 году, будет снесено в 2015 году. 2 апреля, время 3:49.
Посадочный талон Москва-Шереметьево — Астрахань.
Река Волга в Астрахани. Время 7:44.
Астрахань. Перронный аэропортовый транспорт. Время 7:55.
Аэропорт Астрахань. Он выглядит нормально, тогда как остальной город находится
в крайне запущенном состоянии. Время 8:02.
Главная задача на те несколько часов, что есть на пересадку с самолёта на поезд — это поиск следов разобранной узкоколейной железной дороги Астраханского кирпичного завода. Иду на пыльную заволжскую окраину.
Кирпичный завод сохранился, хотя узкоколейной железной дороги давно нет. Беседую с его работниками и руководством.
Заволжская окраина Астрахани. Время 14:36.
Поездом Тюмень — Баку до Дербента.
Билет Астрахань — Дербент на поезд №374 сообщением Тюмень — Баку.
На пути у поезда Тюмень — Баку находится город Кизляр, где всего лишь три дня назад, 31 марта, произошли взрывы и погибли 12 сотрудников милиции. Но в Дагестане к этому почти привыкли. После диверсий в Кизляре решено в самое ближайшее время исключить ночное следование пассажирских поездов по Дагестану. А пока что я пересекаю почти всю республику ночью.
В Дербенте пассажирский поезд российского формирования Тюмень — Баку стоит 10 минут у вокзала, после чего 3 часа стоит в огороженной со всех сторон колючей проволокой «режимной зоне». Там документы и вещи пассажиров тщательно проверяются пограничниками и таможенниками.
На первой азербайджанской станции Ялама повторяется то же самое. Всё это время пассажиры не имеют права выходить из душных вагонов, заполненных до состояния «бочки с селёдкой». В Баку поезд прибывает в 18:40, затрачивая на проезд 261 километра 11 часов. При этом билет от Астрахани до Баку стоит на 860 рублей дороже, чем до Дербента.
Существует и другой, более дешёвый и простой способ проезда, неведомый большинству пассажиров. Спустя час после прибытия поезда Тюмень — Баку из Дербента отправляется электропоезд до станции Самур (35 рублей, при наличии льгот бесплатно). Далее такси-«ГАЗель» за 30 рублей доставляет пассажиров до пограничного пункта пропуска «Тагиркент-Казмаляр».
Переход через оба пункта пропуска, российский и азербайджанский, в сумме занял лишь 30 минут. Это неплохой результат.
Пункт пропуска «Тагиркент-Казмаляр». Унылое место, но по сравнению с 2001 годом
есть улучшения. 3 апреля, время 9:56. Никаких лишних вопросов и требования денег при переходе границы не было. Местные жители при каждом пересечении границы платят пограничникам деньги. Все вкладывают в паспорт купюру, не скрывая это — так здесь принято с давних пор, искоренить эту традицию пока не удалось. Но к туристам отношение иное.
Азербайджанские штампы о въезде и выезде (пункт пропуска «Ханоба»,
смежный с российским пунктом пропуска «Тагиркент-Казмаляр»).
На азербайджанской стороне границы находилось большое число таксистов, предлагавших довезти до Баку за 500 рублей с человека, и «маршрутка» за 6 манат или 250 рублей. В «маршрутке» пришлось подождать заполнения пассажирами. Успеваю сменить российскую телефонную сим-карту на туристическую и перевести время.
Дальнейший путь прошёл быстро. Но был изрядно омрачён. В городе Хачмаз я оказался свидетелем серьёзной аварии. На южной окраине Хачмаза, рядом с электростанцией, следовавший непосредственно перед микроавтобусом старый «Москвич-2140» зелёного цвета с большой табличкой на заднем стекле «SATILIR» («продаётся») неожиданно оказался на встречной полосе и лоб в лоб столкнулся с грузовиком-самосвалом. Произошло это на сужении дороги, причина непонятна (невнимательность водителя или отказало управление).
Машина смялась «в гармошку», свидетели аварии бросились на помощь пострадавшим. Водителя вынесли из смятой машины, он был жив, но удар о руль был настолько сильным, что рулевое колесо оторвалось и выкатилось на дорогу. Пассажира на переднем сиденье зажало искорёженным металлом, был ли он жив — понять не удалось.
В Азербайджане почти никто не пользуется ремнями безопасности. Водитель микроавтобуса, когда я пристегнулся при отправлении с таможни, выразил удивление этим. Печальный результат такой «национальной особенности» был наглядно виден.
Через 5-7 минут после аварии водитель маршрутки продолжил бешеную гонку в направлении столицы, снижая скорость только при виде полицейских. Около 14:20 по местному времени (+1 час к московскому) прибываем на новый автовокзал Баку, расположенный вблизи северного въезда в город.
От автовокзала иду пешком до станции метро «20 Января», по пути сняв в банкомате 20 манатов. В первую очередь еду на железнодорожный вокзал, чтобы убедиться, что поезд на Белоканы в 22:15 не отменён. На вокзале пытаюсь узнать расписание электропоездов. Самый полезный ответ, которого удалось добиться от железнодорожников — что электричек на вокзале нет уже два года, они отправляются от других станций в черте города.
Некоторые местные жители на полном серьёзе утверждали, что расписание узнавать нельзя, потому что это секретно. Не исключаю, что расписание движения электропоездов в Азербайджане действительно считается секретной информацией — даже на тех станциях, где электрички ещё ходят, оно не вывешено. Но вопрос о расписании железнодорожники отвечают примерно так: «кто на электричке ездит — тот знает, а тебе знать не нужно, езжай на автобусе!».
На платформу 8-й километр, расположенную вблизи станции метро «Мешади Азизбеков», попадаю в удачный момент — вскоре с неё должна была отправиться электричка (по разным данным, одна из двух или четырёх в день). С трудом удалось выяснить, что электропоезд следует до Сумгаита через Забрат. Вроде бы осталась ещё одна пара поездов до Пираллахи (бывший Артём), отправление из города — рано утром.
В электричке проезжаю до следующей остановки, станции Бакиханов (прежнее название Разино). Навстречу прошёл поезд Тюмень — Баку — тот самый, который я покинул в Дербенте. Осталось неизвестным, почему он оказался на линии, находящейся в стороне от прямого маршрута (вероятно, линия Баладжары — Гюздек — Сумгаит в тот момент по каким-то причинам была временно закрыта для движения).
Со станции Бакиханов возвращаюсь автобусом к станции метро «Нефтчиляр». Автобус довольно долго ехал по окраинным районам. По сравнению с предыдущей поездкой в 2001 году, город изменился очень сильно. Теперь он местами выглядит богатым процветающим мегаполисом. Повсеместно ведутся стройки, появилось огромное число «элитных» жилых домов и футуристических офисных зданий.
Но при этом всюду, кроме центральных кварталов, улицы остаются грязными, тротуары и дворы — разбитыми и пыльными. Процветает «дикая» уличная торговля. На дорогах — плотный хаотичный трафик, непрерывный рёв гудков и почти полное пренебрежение правилами дорожного движения. Ни одной вывески на русском языке в городе не встретить — это законодательно запрещено.
В 1999 году, прибыв в Баку из Грузии, здесь я чувствовал себя почти как дома, город казался очень близким к России, почти русским. Теперь он воспринимался почти как дальнее зарубежье. Тогда как даже в Таллине, при всей резко антироссийской политике эстонских властей, такого ощущения не возникало.
В 2000-е годы (почему-то именно так — не в 1990-е) здесь были приложены огромные усилия по искоренению советского и российского влияния. В столицах таких «дружественных» России стран, как Эстония и Латвия, русский язык в уличных вывесках и объявлениях в транспорте встречается постоянно. Здесь же это невозможно — действует запрет.
Баку был окончательно присоединён к России в самом начале XIX века, ещё до войны с Наполеоном. Задолго до этого, в 1723 году, город отбили у Персидской империи войска Петра I, но через 13 лет персы снова взяли его. Так или иначе, история Баку как русского города очень долгая.
В 1980-х годах Баку был похож на такие города, как Ташкент, Казань, Уфа: большой интернациональный город с абсолютным доминированием русского языка в общении, мирный и доброжелательный к жителям и гостям. По статистике, около трети населения здесь составляли славяне, около 20 процентов — армяне, а также евреи и люди других национальностей, родным языком для большинства из которых был русский, около половины населения — азербайджанцы, причём многие из них тоже были русскоязычными.
Нынешний Баку разительно отличается не только от Казани или Уфы, но и от Ташкента (хотя Ташкент — казалось бы, сходный по многим параметрам город, с примерно такой же численностью населения — два миллиона, тоже столица независимого государства, причём более бедного, чем Азербайджан). Городской транспорт в Ташкенте поддерживается на хорошем уровне. Трамвайная сеть остаётся одной из крупнейших на территории бывшего СССР. Весь город, включая окраины, выглядит цивилизованно — нет засилья грязи и пыли.
В Ташкенте никто не изгонял русский язык. Он встречается на каждом шагу и до сих пор остаётся доминирующим во всех сферах жизни. Большинство жителей Ташкента — узбеки, но разговор на улице по-узбекски считается отличительной чертой приезжего из «глубинки». Процент славян уменьшился, но они всё ещё составляют почти четверть населения. В Ташкенте нет давящей русофобии, нет ощущения, что находишься за границей.
В Баку не так. Русские уезжали отсюда постепенно, в течение всех 1990-х и 2000-х годов. В 1999 году, по моим впечатлениям, их ещё было довольно много, в 2001 году — меньше, сейчас почти нет. Уехали и многие русскоязычные азербайджанцы. Их квартиры заняли приезжие из сельской местности. Результат: за короткое по историческим меркам время этническая и особенно языковая ситуация в городе изменилась до полной неузнаваемости. Теперь город является почти мононациональным и моноязычным.
Справедливости ради, необходимо отметить, что ситуация с русским языком здесь всё же неоднозначная. Помимо негативных сторон, есть и позитивные. В Азербайджане «проталкивают» национальный язык очень активно. Настолько, что существует запрет использования «негосударственного» языка в уличных вывесках и рекламе (также на русском языке, к примеру, запрещено вести служебные переговоры работникам метро и железной дороги, это утверждали сами железнодорожники). Имеет место полное отсутствие русского языка в официальном документообороте.
Но несмотря на всё это, русский язык продолжает преподаваться в подавляющем большинстве школ. Его знают многие представители молодёжи, учившиеся после распада СССР. Хотя и далеко не все. Между тем, знание русского языка, например, среди молодого поколения эстонцев — редкость.
В Баку, по личным ощущениям, смогут ответить по-русски примерно три из четырёх человек, причём часто даже молодого возраста. Многие официальные азербайджанские интернет-сайты имеют русскоязычную версию.
Мне доводилось общаться с бывшими жителями Баку (обычно в ходе использования автостопа при экспедициях внутри России). Их воспоминания сходны: в советское время Баку был почти полностью русскоязычным городом, приблизительно как нынешняя Казань, и национальных проблем здесь не было до момента «горбачёвской перестройки». Но всё очень быстро изменилось «благодаря» резко активизировавшимся национал-радикалам и провокаторам.
Даже в начале 2001 года двуязычие было повсюду, хотя этнических русских к тому моменту уже оставалось мало. Тогда столица Азербайджана хотя бы внешне сохраняла облик интернационального, космополитичного города. Но спустя девять лет от этого остались только воспоминания.
Трамвайная сеть Баку была варварски уничтожена в 2004 году, а в 2009 году была разобрана и детская железная дорога. Кто-то из местных «властителей» говорил, что она должна быть построена заново в другом месте, но всем ясно: это заведомая наглая ложь.
Бакинский метрополитен воспринимался мной как последнее из оставшегося в этом городе «родного», «советского». Причём и ему недолго оставаться таким: постепенно убирают «неправильное» советское оформление, переименовывают станции, потом заменят «родные» для меня поезда.
Планы на оставшиеся до поезда на Белоканы 3 часа состояли в том, чтобы осмотреть станцию метро «Бакмил» и попытаться хотя бы приблизительно выяснить расписание движения электропоездов по станции Кишлы. На станции «Нариман Нариманов» дожидаюсь поезда, следущего до станции «Бакмил», на которую в прошлые поездки попасть не удалось Поезда до станции «Бакмил» следуют с нехарактерными для метро интервалами — 30 минут и более.
Фотографирую здание станции с улицы Алескера Гаибова. По мнению полиции, фотосъёмка в метро запрещена (на самом деле правилами запрещена только видеосъёмка). Но данная территория не относится к метро, и в любом случае на этом месте фотографировать можно было свободно.
Фотографирование заметил сотрудник силовых структур, неожиданно вышедший из дверей станции (он оказался запечатлён на фотографии). Однако негативной реакции от него в тот момент не последовало — он ничего не сказал и не побежал за мной. Нормальным шагом отхожу от станции в сторону пешеходного моста. В этот момент я уже успел расслабиться и подумать, что обстановка здесь, по сравнению с прошлыми годами, изменилась в лучшую сторону и фотографировать метро теперь можно спокойно...
...
Насколько известно автору, во всех странах, причисляемых к «западной цивилизации» (Западная Европа, Северная Америка, Австралия) фотографирование в метро не запрещено законом и не пресекается на практике. В США о существовании «транспортных фанатов» знают все. Нездоровое восприятие их увлечения местной полиции не свойственно. Любитель железных дорог из США Дмитрий Зиновьев описывает такой случай: на подземной железнодорожной станции (аналоге станции метро) в американском городе Бостон он фотографировал поезда. Это заметил полицейский и предложил... не пройти в отделение и не засветить плёнку, как могло бы быть в бывшем СССР, а сфотографировать его на фоне локомотива. Любитель железных дорог согласился, полицейский сфотографировал его рядом с локомотивом остановившегося на станции поезда (подробности истории: http://www.parovoz.com/semafor/2004-07a-print.pdf). Происходило это спустя всего три месяца после страшных терактов 11 сентября 2001 года.
В Московском метро самые известные и красивые станции (например, «Маяковская», «Комсомольская-Кольцевая») почти непрерывно фотографируются иностранными туристами.
Из 7 метрополитенов и 1 метротрамвая, имеющихся в России, запрет на фотографирование формально действует только в Самарском, Казанском и Екатеринбургском метрополитенах, но на практике и в них к фотографам относятся снисходительно. К примеру, в Казани метро — одна из самых фотографируемых туристами городских достопримечательностей. В Израиле, где теракты или их попытки случаются постоянно, фотографирование в единственном в стране «лёгком метро» (Кармелите) в городе Хайфа я совершал на виду у его работников и охраны. Негативной реакции на это не было.
Фотографировать в метро иностранным туристам разрешают даже в самой «закрытой» стране мира — Северной Корее. Эта страна, ко всему прочему, формально до сих пор находится в состоянии войны с Южной Кореей. Азербайджан также формально находится в состоянии войны с Арменией, однако обстановка в большинстве районов страны спокойная (ничего общего с Афганистаном или Ираком). Азербайджан не входит в число стран, не рекомендуемых для посещения, и не пользуется репутацией «закрытой» страны. Напротив, здесь проводится политика активного привлечения в страну туристов (http://ru.wikipedia.org/wiki/Туризм_в_Азербайджане).
Бакинское метро фотографируют многие иностранные туристы. Для европейца или американца метрополитен «советского» типа — непривычная экзотика. Правилами пользования Бакинским метрополитеном, которые вывешены в каждом вагоне, запрещена только видеосъёмка (пункт 5.14). За нарушение предусмотрен незначительный штраф. О фотосъёмке в Правилах ничего не говорится. Понятия «фотосъёмка» и «видеосъёмка» как в русском, так и в азербайджанском языке — не идентичны, они обозначают разные действия. Следовательно, формального запрета на фотосъёмку в метро здесь нет.
Правила пользования Бакинским метрополитеном
Я допускал, что за фотографирование метро в худшем случае могут устроить разъяснительную беседу, досмотреть вещи, потребовать удалить фотографии. Но заключать в тюрьму?! Такое представить было невозможно.
Покинув станцию «Бакмил», поднимаюсь на пешеходный мост над путями, расположенный южнее станции. Я намеревался перейти на другую сторону линии и выйти к станции Кишлы, откуда отправляются электрички на Яламу и Уджары, в надежде попытаться выяснить их расписание.
На мосту через наземную линию метро делаю пару фотографий. Существенная деталь: мост не является частью станции, он служит для перехода людей из одной части города в другую. Подобные мосты есть, к примеру, над путями Филёвской линии Московского метрополитена.
Последней оказалась фотография станции с моста. В этот момент снизу на мост бегом поднялся человек в чёрной форме. Эта форма отличалась от стандартной полицейской — не исключено, что данное лицо было сотрудником местного «ЧОПа». Он подбежал ко мне и резко, переходя на крик, стал что-то говорить. Прошу перейти на русский — но этот человек русским языком не владел. Жестами он приказал мне следовать за ним. Подчиняюсь этому требованию, спускаюсь с моста вниз.
Человек в форме жестами и немногими известными ему русскими словами потребовал оставаться на месте, и привёл своего товарища. Тот говорит по-русски, причём вполне свободно. Потребовал документы, я даю загранпаспорт. Въездной штамп есть, всё в порядке.
Гражданин спросил, что я вообще здесь делаю. Общение поначалу было достаточно дружелюбным, в характерной кавказской «панибратской» манере. Объясняю, что мне нужно попасть на станцию Кишлы, которая, судя по распечатке карты города (показываю её охранникам) находится отсюда сравнительно недалеко.
Место задержания на пешеходном мосту вблизи станции метро «Бакмил».
Вскоре был задан и вопрос, зачем я сфотографировал станцию. Объясняю, что «Бакмил» является самой необычной по многим параметрам станцией Бакинского метро, показываю книгу «ПО РЕЛЬСАМ И ПО ЗЕМЛЕ», нахожу в ней страницу, где рассказывается именно об этой станции. Охранник заинтересовался этой книгой, я подписал её и оставил ему в подарок.
Казалось бы, вопросов больше нет, но человек в форме сказал, что хочет проводить меня в направлении Кишлы. Показываю, ему карту и говорю, что кратчайший путь туда лежит через переходной мост. В ответ слышу, что идти туда надо по-другому.
— Я местный, лучше знаю. Пошли, иначе заблудишься!
Вежливо пытаюсь возразить, что он ведёт совсем в другом направлении — не помогает. Вскоре стала ясна причина такой настойчивости. «Провожавшие» меня граждане подошли к проходной большого огороженного и строго охраняемого комплекса, похожего на военный или полицейский ВУЗ.
Позднее благодаря спутниковым снимкам я узнал, что предположение оказалось верным — это была Академия министерства национальной безопасности Азербайджана имени Гейдара Алиева.
Один из людей в чёрной форме зашёл на проходную и что-то сказал. Через минуту вокруг меня уже собралась большая группа людей в похожей форме. Опять-таки, это были не полицейские, а какая-то местная военизированная структура. Эти странные люди выходили «из недр» огороженной территории.
Предшествовавшее «панибратское» общение мгновенно испарилось. В грубом тоне отобрали документы и вещи, принялись «потрошить» рюкзак, оживлённо разговаривая о чём-то между собой (по-азербайджански я не понимал). Роковой ошибкой было, что при «дружеском» общении у станции «Бакмил», до привода к Академии МНБ, я не воспользовался последней возможностью позвонить в Москву и сообщить о возникшей сложной ситуации. Теперь делать это уже было поздно.
Вскоре подъехала полицейская машина. Вещи запихнули обратно в рюкзак и положили в багажник, посадили меня на заднее сиденье между двумя полицейскими, и повезли в отделение МНБ (Министерство национальной безопасности Азербайджана — аналог российской ФСБ). Внутренняя обстановка здания поразила своей роскошной отделкой: видно, что на спецслужбы здесь денег не жалеют. Во всех коридорах, залах и кабинетах вывешены многочисленные портреты ныне покойного президента Гейдара Алиева, значительно реже — действующего президента Ильхама Алиева.
Меня привели в кабинет для допроса, в нём находились четыре человека. Очевидно, их подняли «по тревоге», когда они уже были дома и готовились ко сну — поэтому они были особенно злы. Снова грубый досмотр вещей, настойчивое требование выдать «имеющееся» у меня, по их мнению, оружие или взрывчатку. Однако самым «колюще-режущим предметом» у меня была шариковая ручка — ничего более острого с собой не беру во избежание возможных проблем, а также для исключения необходимости сдавать рюкзак в багаж в аэропортах.
Был включён компьютер. Фотографии с моего фотоаппарата скачали на него через специальное устройство — кардридер. Очевидно, он имелся в кабинете именно для таких случаев. «Забавы ради» сотрудники МНБ стали снимать меня моим же фотоаппаратом. Сделали фотографии в традиционном стиле фотографирования преступников — в фас и профиль. Затем стали просто «щёлкать» фотоаппаратом в пол.
Поразило и то, что простейшая дешёвая «фотомыльница», являющаяся моим рабочим инструментом в процессе работы по изучению железнодорожного транспорта — в их восприятии, похоже, была как минимум миниатюрной ядерной бомбой!
Та самая «фотомыльница», купленная в Тайге и вызвавшая
«переворот сознания» у сотрудников МНБ Азербайджана.
Фотографии разобранной Бакинской детской железной дороги (http://infojd.ru/26/bakudjd.html) вызвали не менее нездоровый интерес, чем фотографии станций метро. Сомневаюсь, что «дуболомы» из азербайджанского МНБ вообще знали, что такое детская железная дорога (корректнее было бы учебная железная дорога).
На всякий случай объясняю: это сложный и дорогостоящий транспортный и образовательный объект. Это объект высокого престижа. Его наличие было привилегией цивилизованных стран.
Азербайджан, учинив невообразимое варварство, демонстративно показывает: он таковой страной не является!
Вероятнее всего, они предполагали, что насыпь с развороченными шпалами и развалины станций были детально сфотографированы для того, чтобы закладывать под ними всяческие мины и бомбы.
От меня потребовали пошагово описать свои действия с момента прибытия на автовокзал в Баку. Вопросы: по каким улицам шёл, что видел и на что обращал внимание, где ездил в метро и на городском транспорте, не встречался ли с кем-то?
Когда я назвал, в числе прочих посещённых станций метро, станцию «Йирмисекиз Май», один из них принял знание её азербайджанского названия за доказательство шпионства!
— Откуда ты знаешь, что именно «Йирмисекиз Май», когда написано только цифрами «28 мая»?!
В его голове явно закрутилась мысль: «ну понятно, этот диверсант перед заброской к нам подготовку прошёл, ему названия объяснили».
Cпросили, знаю ли я о терактах в Бакинском метро. Ответил, что знаю, назвал взрыв на станции «20 января» в 1994 году и пожар в поезде, произошедший в 1995 году, в результате которого погибли 289 человек. По официальной версии, он не был терактом, но многие жители Азербайджана, в том числе допрашивавшие меня сотрудники МНБ, уверены: в этом ЧП тоже виновны армяне.
— А это откуда знаешь? Даже у нас не каждый даты этих терактов назовёт, а в России о них никто не знает! Кто тебя готовил, сознавайся!
Объясняю, что все российские газеты в 1995 году писали о страшном происшествии в Баку, ему было уделено много внимания на российском телевидении, это я отлично помню и был в шоке в те дни. У меня хранятся вырезки из московских газет за те дни, со временем они будут выложены в раздел «Сайта о железной дороге», посвящённый Бакинскому метрополитену. Так что об этом пожаре знают почти все россияне, которым в 1995 году было больше пяти лет (по крайней мере, я помню сообщения о смерти К.У. Черненко, хотя находился в четырёхлетнем возрасте).
Ну и тем более — как специалист по метро, я могу вспомнить даты открытия и имена авторов проекта каждой станции. Что уж говорить о событии, которое, к сожалению, принесло Бакинскому метрополитену печальную известность на весь мир.
Снова непонятные разговоры сотрудников МНБ на азербайджанском языке между собой. Видимо, они сочли факт знания о происходивших терактах в Бакинском метро равнозначным признанию в принадлежности к террористам.
Вначале меня пытались «раскрутить» на причастность к той же террористической группировке, которая 29 марта 2010 года устроила взрывы в Московском метро. Никакие объяснения (что ни в этом, ни в других терактах в Московском метро, которые случались там, к сожалению, много раз, фотографирование не могло бы способствовать осуществлению смертниками их чёрных замыслов, что несмотря на теракты, в московском метро фотографирование не запрещено, ежедневно его фотографирует огромное число иностранных туристов и российских любителей, что Москва находится в другой стране и северокавказские террористы испытывают ненависть к России, но не к Азербайджану) не действовали.
В ходе тщательного досмотра вещей сотрудники МНБ добрались до карт Армении (топографических, распечатанных с сайта http://maps.vlasenko.net, и туристской карты Еревана). В их разговорах между собой стало часто проскакивать слово «Эрменистан» (Армения).
Допрос сместился на армянскую тему. Спросили, был ли я в Армении. Честно отвечаю, что был, но давно — в 2001 году. Спросили, что сейчас собираюсь делать в Армении. Объясняю, что ровно то же самое — фотографировать железные дороги и метро. И, с большой вероятностью, подвергаться допросам на предмет того, не являюсь ли я азербайджанским шпионом.
Сам по себе факт въезда в Азербайджан человека, бывавшего в Армении, не является в Азербайджане противозаконным поступком. Штамп вражеской страны в паспорте служит поводом к тому, чтобы задать вопросы о целях посещения этой страны — но не более. Такие поездки совершают многие путешественники-«бэкпакеры» из зарубежной Европы и России. Любитель метро из Германии Петер Донн в рамках одной поездки сфотографировал все станции метро Баку и Еревана (http://metrosoyuza.net/).
Азербайджан признаёт государственность Армении, хотя и находится с ней в состоянии войны. Но не признаёт Нагорный Карабах ни в качестве части Армении, ни в качестве марионеточной армянской «Нагорно-Карабахской республики».
Лично я не был и не планирую быть в Карабахе — там нет железных дорог, а значит, там делать нечего. И считаю, что Карабах, как ни горько это для армян, нужно вернуть Азербайджану. Мировое сообщество в полном составе признаёт его частью Азербайджана — а значит, нет никаких перспектив в виде части Армении. Зря они его оккупировали!
Но делать это нужно в обмен на некоторые гарантии. В составе Азербайджана Карабах должен получить статус автономии. Армянский и русский языки там должны употребляться наравне с азербайджанским во всех сферах жизни. Должны быть гарантированы нормальные отношения Азербайджана с Арменией и открытая граница с быстрым и беспроблемным пересечением.
Должны вернуться беженцы: как этнические азербайджанцы в Карабах и в Армению, так и этнические армяне в Азербайджан (районы за пределами Карабаха). И все эти граждане не должны подвергаться какой-либо дискриминации.
Таким является мой взгляд на решение этой проблемы. Понимаю: к сожалению, это малореально в обозримом будущем.
Силовики с удостоверениями сотрудников МНБ (кстати, получающие немаленькую зарплату из кармана небогатых азербайджанских налогоплательщиков!) окончательно «убедились» в том, что задержанный ими исследователь истории железных дорог является армянским шпионом.
Может, этому способствовала напряжённая обстановка: в начале 2010 года нередко предсказывалось, что между Арменией и Азербайджаном вскоре возобновится полномасштабная война. С другой стороны, примерно так дело обстоит уже почти двадцать лет, нельзя же жить в состоянии войны бесконечно.
Дальнейшие вопросы были такими: почему интересовала именно станция Бакмил (объяснения, что «Бакмил» по совокупности своих особенностей — самая необычная станция Бакинского метрополитена и одна из самых необычных станций среди всех метрополитенов мира, были ими не поняты, в мозгу у этих людей явно крутились мысли, что станция «Бакмил» интересовала исключительно в связи с близостью академии МНБ и депо), есть ли у меня знакомые в Азербайджане или в Армении. Никаких знакомых в этих республиках, разумеется, не было.
Задавались вопросы, зачем мне нужны фотографии метро и детской железной дороги (объяснениям, что они будут использованы в книгах «НАШИ МЕТРОПОЛИТЕНЫ» и «ДЕТСКИЕ ЖЕЛЕЗНЫЕ ДОРОГИ», не верили). Также объясняю, что фотографии станций метро уже есть на большом числе сайтов в Интернете. Но для использования в книгах желательно иметь собственные, а не чужие фотографии.
Старательно записали адреса сайтов с фотографиями Бакинского метро, которые я смог вспомнить. Вспомнил http://metroworld.ruz.net, http://metrosoyuza.net, http://ru.wikipedia.org/. Конечно же, этим список сайтов с фотографиями Бакинского метрополитена не исчерпывается. Есть и сайт c видеороликами, снятыми в метро.
Один из вопросов: почему так много фотографий станции «Проспект Свободы», и зачем вообще понадобилось ехать туда, на окраину? Объясняю: это удивительная станция, резко отличающаяся от всех остальных подземных станций — единственная в метрополитене станция, являющаяся односводчатой. Что выглядит особенно странным, если учесть, что станция «Проспект Свободы» открыта совсем недавно. К моменту её открытия метрополитен работал уже 42 года и насчитывал 21 действующую станцию. В других метрополитенах односводчатые станции не открывались на 40 лет позже остальных.
Обитатели роскошного здания МНБ вообще не поняли, что такое односводчатая станция метро. И чем она отличается от колонных и пилонных станций!
Хотя я довольно долго пытался им это объяснить! Объяснять этим вроде бы взрослым людям бесполезно — «не в коня корм»...
Большое возмущение вызвал то факт, что на фотографии, сделанной с моста, просматривалось путевое развитие вблизи депо. Было сказано, что схема путевого развития секретна, и сбор данных о конфигурации путей однозначно указывает на террористические намерения.
Представляю, что ждало бы в азербайджанском МНБ Владислава Прудникова, автора хорошо известной в Интернете детальной схемы путевого развития Бакинского метро, включающей и территорию депо. Секретным назвали и сфотографированное мной расписание движения поездов по станции Бакмил, вывешенное при входе на станцию.
Один из сотрудников проявлял ко мне относительно нормальное отношение, даже принёс еду — хлеб и сыр. Но старший по званию, проводивший допрос, был очень недружелюбен, называл себя националистом, ругал не только Армению, но и Россию — за то, что она угнетала его свободолюбивый народ и в Карабахской войне поддерживала армян. Худшим из действий России он считал оккупацию Азербайджанской Демократической Республики — первого азербайджанского независимого государства, существовавшего в 1918-1920 годах.
Примерно в час ночи меня вывели из здания, запихнули в машину и куда-то повезли — как оказалось, в 18-е отделение полиции на улице Муртузы Нагиева (бывшая улица Полины Осипенко). При входе в здание вежливо здороваюсь с присутствующими полицейскими, пытаясь хорошо расположить их к себе, всё ещё надеясь на скорое разрешение инцидента, но это не помогает. Более того, доставившие меня сотрудники МНБ, вероятно, сказали полицейским, что привезли «врага гордого азербайджанского народа», и к нему нужно относиться как можно хуже.
Все мои вещи внесли в один из кабинетов, с собой не разрешили взять ничего, кроме единственной газеты. Среди прочего, потребовали вынуть шнурки из ботинок. Прошу разрешения взять в камеру спальный мешок, но это позволено не было. В камере, пустой и содержавшей жёсткую металлическую «шконку», температура не отличалась от уличной. То есть где-то около 3 градусов тепла. Тогда как полицейские сидели в отапливаемом помещении. Меня заперли в камере, пригрозив избить, если буду шуметь.
Место заключения в 18-м отделении полиции на бывшей улице Полины Осипенко (источник — «Google Earth»). 18-е отделение полиции на сервере «Wikimapia»
Утром в отделение полиции пришёл его начальник. Очевидно, и ему МНБ дало «ценные указания» насчёт меня. Отношение было грубым, но без физического насилия. Вывели из камеры в кабинет для снятия отпечатков пальцев, снова водворили в камеру. Пытаюсь уговорить дать разрешение сделать звонок родственникам со своего телефона — в ответ категорический отказ. Прошу уведомить о факте задержания российское посольство — в ответ слышу, что «сейчас прямо в посольство и поедешь».
Спустя несколько часов меня вывели из камеры и посадили в полицейскую машину (в отсек для задержанных), сказав, что везут в российское посольство.
— Издеваетесь, да? Смысл? Вроде взрослые, нормальные люди!
— Нет, почему? Правда туда едешь!
Вместо «российского посольства» меня завели в прокуренное заведение на первом этаже жилого дома — как оказалось, суд Наримановского района.
— Это и есть посольство?
— Это оно... Ну или нет, тут тебя сейчас оштрафуют на 5 манатов, отпустят — и тогда пойдёшь в своё посольство!
В помещении меня уже ждал человек из МНБ. Довольно продолжительное время я стоял в окружении людей в форме в коридоре этого «бандитского притона». Здесь всё казалось вражеским и зловещим. Даже развешанные на стенах надписи латиницей внушали ужас. Я заметил, что одна только латиница, которой «кишит» нынешний Баку, вызывает у меня отвращение. Латиница в Эстонии — это логично и естественно, но не здесь!
Как известно, одержимые русофобией азербайджанские власти вопреки мнению подавляющего большинства населения перевели азербайджанский язык на латиницу и ввели запрет на любое использование кириллицы в публичных местах. Переход на латиницу не «мягкий», как в Узбекистане, нет — в Азербайджане он жёсткий и тотальный.
Мотив этого решения — на 100 процентов политический: желание вытравить всякую связь с Россией, следы 200-летней общей истории. Это не принесло ни малейшей практической пользы в виде снятия проблем с клавиатурой и кодировками, свойственных кириллице. В азербайджанской латинице имеется проблемная буква «Ə», отсутствующая почти во всех остальных языках. Так что азербайджанский алфавит на латинице требует для себя отдельную раскладку клавиатуры, имеет значительные сложности с кодировками.
Известно, что большая часть представителей азербайджанской творческой интеллигенции высказывалась против насильственного перевода языка на латиницу. Многие национальные писатели пытались взывать к разуму, объясняли, что азербайджанская культура от такого шага понесёт большие потери. Не помогло.
При президенте Эльчибее в 1993 году отказались даже от понятия «азербайджанский язык». Государственным языком был объявлен турецкий. Ситуация была как в Молдове, но различия азербайджанского и турецкого языков гораздо большие, чем у молдавского и румынского. Это длилось недолго, вскоре к руководству вернулся более умеренный Гейдар Алиев. Понятие «азербайджанский язык» вернули, но латинизация продолжилась.
Между тем, «спектакль» продолжился: пришёл судья, следом за ним адвокат. Открыли дверь кабинета с сиденьями и портретом местного президента — это зал судебных заседаний. Сотрудник МНБ стал что-то говорить про меня судье. Адвокат (пожилой человек, представившийся как Бахтияр) произнёс немногочисленные слова в мою защиту по-русски: «отнеситесь с пониманием к нему, он не хотел ничего плохого».
Судья по-русски объявил приговор: «за неподчинение сотрудникам полиции гражданин ... приговаривается к аресту на 7 суток» (о фотографировании в метро не было вообще ни слова — это не является нарушением закона). На мгновение замираю в оцепенении — не столько от объявленного приговора, столько от немыслимо наглой лжи: «за неподчинение полиции».
Тут же меня «успокоили»: «не принимай всерьёз, это просто потому, что МНБ нужно разобраться, что ты не шпион, скоро они всё выяснят и после этого отпустят». Но действия недвусмысленно указывали на прямо противоположное. По грязным коридорам «судилища» плотная толпа людей в форме повлекла меня на улицу и запихнула в зарешеченный отсек машины.
Снова привезли в 18-е отделение полиции. На этот раз там нашёлся один из редких среди сотрудников местных силовых структур нормальных людей, поговоривший со мной без выраженной неприязни или издевательских «шуток» (наподобие той, что «едешь в российское посольство»). Он накормил в столовой для сотрудников. Возможно, он искренне хотел помочь, но не мог. Вскоре снова водворили в камеру, не разрешив взять с собой ничего.
Вечером раздалась команда «на выход». Вещи тоже погрузили в машину и повезли куда-то на окраину города. В отсеке для задержанных, как и раньше. При этом сопровождающие полицейские с заднего сиденья не упускали возможности проявить свою русофобию и продолжали нести чушь про пункт назначения (то «в посольство», то «на допрос в МНБ», то «депортируем в Россию, твоё нахождение в Азербайджане нежелательно»).
Как я и предполагал, пунктом назначения была тюрьма, расположенная в пригороде. Хотя ориентироваться в лабиринте улиц было непросто, позднее благодаря спутниковым снимкам я однозначно определил её местонахождение — посёлок Бинагады.
Место заключения в тюрьме посёлка Бинагады (источник — «Google Earth»).
Общий вид территории тюрьмы (источник — «Google Earth»). Местность на сервере «Wikimapia»
Затворились тяжёлые ворота, за которыми находилось мрачное двухэтажное здание с решётками. В «приёмном отделении» меня в очередной раз тщательно обыскали, просмотрели все вещи, позднее ещё раз сняли отпечатки пальцев. Хотя это уже делалось в 18-м отделении полиции.
Все оставшиеся при мне на момент задержания азербайджанские манаты, на сумму около 20 долларов, были украдены в 18-м отделении полиции (кто бы сомневался!), но российские рубли (свыше 4 тысяч) оставались. Почему — непонятно. Или их не заметили, или это было своеобразное проявление патриотизма.
При виде денег последовали вопросы: какой суммой готов с нами поделиться? За деньги предлагали «самую лучшую камеру» и «хорошее отношение». Но ни освобождение, ни возможность позвонить домой выторговать было нельзя, потому что это запретило МНБ.
В том случае, если я не заплачу, тюремщики пригрозили отправить в общую камеру с наркоманами и бомжами. Пытаюсь объяснить, что возможная драка с наркоманами может привести к смерти и проблемам даже и для них.
Удалось добиться вызова врачей. Приехавшая бригада докторов «гражданской» скорой помощи выявила повышенное давление и порекомендовала тюремщикам дважды в день давать мне валокордин.
Жалоба на здоровье подействовала — имевшиеся наличные деньги честно включили в опись вещей и при освобождении вернули. Бесплатно предоставили пустую камеру. Из вещей разрешили взять только зубную щётку, зубную пасту и несколько газет. В разрешении взять ручку и бумагу было категорически отказано.
Отсидел прописанный "судилищем" срок. Начальника тюрьмы в момент освобождения не было благодаря выходному дню. Заставили подписать признание в том, что условия содержания были хорошими и никаких претензий я к ним не имею, в противном случае угрожая не выпустить.
Проходная тюрьмы. Снимок сделан сразу после освобождения.
Табличка на проходной (увеличенная часть предыдущего снимка).
Момент освобождения совпал с концом смены. Один из немногих нормальных людей, работавших в тот день, согласился попутно довезти меня до города на своей машине, за что ему благодарен. Разумеется, проходная тюрьмы была сфотографирована незаметно, когда сопровождавший меня человек отвернулся.
Выхожу на окраине города у первого встреченного обменного пункта, меняю 300 рублей на манаты — предстояло ещё добраться до российской границы. Которая находится сравнительно недалеко (в 210 километрах) от Баку.
Продолжение поездки невозможно, так как вскоре я должен выезжать в казахстанский город Текели.
По городу я бежал бегом, едва не сбивая прохожих, на автовокзале чуть ли не на ходу вбежал в маршрутку до границы, ещё не до конца осознавая реальность свободы. Через 3 часа остался позади пограничный переход «Тагиркент-Казмаляр», вокруг — прекрасная земля родной России.
Баку, окрестности нового автовокзала. Эта улица переходит в дорогу к российской границе.
Неспокойный (вроде бы) Дагестан кажется райским местом после Азербайджана!
Трудное и напряжное добирание до Москвы, из которой через три дня надо отправляться туда же.
17.04.2010 © Автор «Сайта о железной дороге»
«Сайт о железной дороге — дополнительные страницы» — к началу
Перелёт самолётом авиакомпании 2 апреля, рано утром из московского аэропорта Шереметьево. Почти одновременно с оплатой этого перелёта был оплачен ещё один перелёт по абсолютно аналогичному маршруту тем же самым рейсом. Но не 2, а 18 апреля. Из Астрахани я отправлюсь в Текели, а не на Кавказ.
Перелёты очень дешёвые, почти даром. Но всё-таки, пожалуй, это зло. Оплатил перелёт — и уже не можешь его ни отменить, ни перенести. Можно не явиться в аэропорт и не полететь, за это ничего не будет. Но делать так не следует, каким бы дешёвым ни был билет.
Перенести даты нельзя, пути назад нет. А перенести даты следовало бы! Во-первых, в эти дни прошёл поезд по непроезженному мной участку Торфяная — Фабричная узкоколейной железной дороги Ранцевского торфопредприятия. Его заказали любители железных дорог. Затем этот участок был разобран.
Во-вторых, 29 марта произошли взрывы на станциях «Лубянка» и «Парк Культуры» Московского метрополитена, в результате которых погиб 41 человек. После этого лучше воздержаться от дальних поездок, особенно на Кавказ: назойливость спецслужб резко возрастает.
Но из-за авиаперелёта пути назад нет. Огромная досада: как же нежелательно выезжать в это время, дико не хочется! Не из-за взрывов в Москве, этому не надо придавать излишнее значение, в России каждые сутки умирает насильственной смертью от ДТП, ЧП и убийств около ста человек. Перенести даты следовало бы в связи с поездом в Кувшиново.
Но не воспользоваться самолётом, когда у тебя есть на него билет — очень и очень плохо. В общем, ничего не поделать. И в 22:15 3 апреля планировался выезд поездом сообщением Баку — Белоканы.
Сколько уже неприятностей было из-за этих авиабилетов, взятых заранее. Очень серьёзные проблемы, иногда досада на всю жизнь. Вот, быть может, главный недостаток авиации как вида транспорта. Понятно, что дело не в авиации как таковой, а в нехватке денег - богач может купить билет в любой момент, хоть в аэропорту за час до вылета.
Да, можно было поменять план, в Астрахани изучать железнодорожную линию Трусово - Нариманов, а потом трамвай в Волжском, и быстро вернуться. Но и это не было сделано.
Третий день: утром планировалось пересечь границу Азербайджана и Грузии через переход Белоканы — Лагодехи. Днём предполагалось совершить осмотр и фотодокументирование первой в СССР Тбилисской детской железной дороги, а также Тбилисского метрополитена и остатков уничтоженного трамвая.
Ещё примерно три дня — поездка в Армению для изучения состояния Ереванской детской железной дороги и узкоколейной железной дороги Ахтала — Шамлуг. Возвращение в Грузию и пешая проходка узкоколейной железной дороги Боржоми — Бакуриани с целью её детального фотодокументирования. Это должно было происходить так же, как было сделано на Сулюктинской узкоколейной железной дороге в Таджикистане и Кыргызстане. В 2008 году я прошёл всю Сулюктинскую узкоколейную железную дорогу пешком, сделал около полутора тысяч фотографий.
Затем — скорейшее возвращение в Москву через Владикавказ. Российско-грузинская граница, закрытая с момента военного конфликта в 2008 году, была открыта в марте 2010 года, однако въездная виза Грузии на ней не выдаётся, в отличие от остальных пограничных переходов. Поэтому пользоваться таким маршрутом удобно при движении из Грузии в Россию, но не наоборот.
Билеты на обратный путь я решил заранее не приобретать, зная по опыту предыдущих поездок, что в неспокойном кавказском регионе возможно беспричинное задержание силовыми структурами. Нельзя дать гарантию, что от запланированного маршрута не будет отклонений. Вообще, всегда лучше иметь фиксированные билеты только в одну сторону. Фиксированный обратный билет — большое зло даже в России.
Но почти сразу после возвращения с Кавказа я выезжаю в Казахстан. Билет (на тот же самый авиарейс Москва — Астрахань) уже имеется.
Давно уже я не посещал Азербайджан. Недопустимо давно! Это было в 2001 году.
В процессе поездки в Иран, совершённой в 2001 году, инциденты с задержаниями в независимых кавказских государствах (без учёта обычных проверок документов) были следующими: в Азербайджане — длительное, около часа, задержание и обыск сотрудниками полиции на станции Бакинского метро «Низами», в Армении как минимум четыре случая длительного задержания. Они детально описаны в материале, посвящённом данной поездке — http://infojd.ru/dop/poezdka2001ir.html, и в книге «По рельсам и по земле».
В Грузии подобных случаев не было — ни в 2001 году, ни в более ранней поездке, происходившей в 1999 году. По опыту многих путешественников, в этом отношении даже после известных событий августа 2008 года (грузино-российский военный конфликт) Грузия является наименее проблемным государством Кавказа. Беспредел силовых структур, характерный для Армении и Азербайджана, здесь отсутствует.
Впрочем, и в Грузии лучше не приближаться к границам с Абхазией и Южной Осетией. И тем более не следует пытаться эти границы пересечь. Особенно вне полицейских контрольных пунктов.
Прямой авиабилет Москва — Баку стоит весьма дорого, что для меня неприемлемо. Но есть способ минимизировать стоимость проезда, комбинируя разные виды транспорта. Наибольшую пользу приносит бюджетная авиакомпания «Авианова», у которой во многих случаях перелёт стоит вдвое дешевле билета в плацкартный вагон.
Выезд ускоренным электропоездом Москва — Лобня, затем автобусом.
Вылет из «Шереметьево-1» ранним утром 2 апреля 2010 года. Первый этап поездки, от Москвы до Дербента, прошёл нормально и полностью соответствовал намеченному плану.
«Переброска» в Дербент (расстояние от Москвы до Дербента составляет 2200 километров) заняла немногим более суток и стоила 1386 рублей. Из них 690 рублей — перелёт самолётом авиакомпании «Авианова», 10 рублей — проезд от аэропорта до вокзала в Астрахани на маршрутной «ГАЗели», 686 рублей — проезд в плацкартном вагоне пассажирского поезда, с учётом цены белья.
Пассажирское здание Шереметьево-1. Открыто в 1964 году, будет снесено в 2015 году. 2 апреля, время 3:49.
Посадочный талон Москва-Шереметьево — Астрахань.
Река Волга в Астрахани. Время 7:44.
Астрахань. Перронный аэропортовый транспорт. Время 7:55.
Аэропорт Астрахань. Он выглядит нормально, тогда как остальной город находится
в крайне запущенном состоянии. Время 8:02.
Главная задача на те несколько часов, что есть на пересадку с самолёта на поезд — это поиск следов разобранной узкоколейной железной дороги Астраханского кирпичного завода. Иду на пыльную заволжскую окраину.
Кирпичный завод сохранился, хотя узкоколейной железной дороги давно нет. Беседую с его работниками и руководством.
Заволжская окраина Астрахани. Время 14:36.
Поездом Тюмень — Баку до Дербента.
Билет Астрахань — Дербент на поезд №374 сообщением Тюмень — Баку.
На пути у поезда Тюмень — Баку находится город Кизляр, где всего лишь три дня назад, 31 марта, произошли взрывы и погибли 12 сотрудников милиции. Но в Дагестане к этому почти привыкли. После диверсий в Кизляре решено в самое ближайшее время исключить ночное следование пассажирских поездов по Дагестану. А пока что я пересекаю почти всю республику ночью.
В Дербенте пассажирский поезд российского формирования Тюмень — Баку стоит 10 минут у вокзала, после чего 3 часа стоит в огороженной со всех сторон колючей проволокой «режимной зоне». Там документы и вещи пассажиров тщательно проверяются пограничниками и таможенниками.
На первой азербайджанской станции Ялама повторяется то же самое. Всё это время пассажиры не имеют права выходить из душных вагонов, заполненных до состояния «бочки с селёдкой». В Баку поезд прибывает в 18:40, затрачивая на проезд 261 километра 11 часов. При этом билет от Астрахани до Баку стоит на 860 рублей дороже, чем до Дербента.
Существует и другой, более дешёвый и простой способ проезда, неведомый большинству пассажиров. Спустя час после прибытия поезда Тюмень — Баку из Дербента отправляется электропоезд до станции Самур (35 рублей, при наличии льгот бесплатно). Далее такси-«ГАЗель» за 30 рублей доставляет пассажиров до пограничного пункта пропуска «Тагиркент-Казмаляр».
Переход через оба пункта пропуска, российский и азербайджанский, в сумме занял лишь 30 минут. Это неплохой результат.
Пункт пропуска «Тагиркент-Казмаляр». Унылое место, но по сравнению с 2001 годом
есть улучшения. 3 апреля, время 9:56. Никаких лишних вопросов и требования денег при переходе границы не было. Местные жители при каждом пересечении границы платят пограничникам деньги. Все вкладывают в паспорт купюру, не скрывая это — так здесь принято с давних пор, искоренить эту традицию пока не удалось. Но к туристам отношение иное.
Азербайджанские штампы о въезде и выезде (пункт пропуска «Ханоба»,
смежный с российским пунктом пропуска «Тагиркент-Казмаляр»).
На азербайджанской стороне границы находилось большое число таксистов, предлагавших довезти до Баку за 500 рублей с человека, и «маршрутка» за 6 манат или 250 рублей. В «маршрутке» пришлось подождать заполнения пассажирами. Успеваю сменить российскую телефонную сим-карту на туристическую и перевести время.
Дальнейший путь прошёл быстро. Но был изрядно омрачён. В городе Хачмаз я оказался свидетелем серьёзной аварии. На южной окраине Хачмаза, рядом с электростанцией, следовавший непосредственно перед микроавтобусом старый «Москвич-2140» зелёного цвета с большой табличкой на заднем стекле «SATILIR» («продаётся») неожиданно оказался на встречной полосе и лоб в лоб столкнулся с грузовиком-самосвалом. Произошло это на сужении дороги, причина непонятна (невнимательность водителя или отказало управление).
Машина смялась «в гармошку», свидетели аварии бросились на помощь пострадавшим. Водителя вынесли из смятой машины, он был жив, но удар о руль был настолько сильным, что рулевое колесо оторвалось и выкатилось на дорогу. Пассажира на переднем сиденье зажало искорёженным металлом, был ли он жив — понять не удалось.
В Азербайджане почти никто не пользуется ремнями безопасности. Водитель микроавтобуса, когда я пристегнулся при отправлении с таможни, выразил удивление этим. Печальный результат такой «национальной особенности» был наглядно виден.
Через 5-7 минут после аварии водитель маршрутки продолжил бешеную гонку в направлении столицы, снижая скорость только при виде полицейских. Около 14:20 по местному времени (+1 час к московскому) прибываем на новый автовокзал Баку, расположенный вблизи северного въезда в город.
От автовокзала иду пешком до станции метро «20 Января», по пути сняв в банкомате 20 манатов. В первую очередь еду на железнодорожный вокзал, чтобы убедиться, что поезд на Белоканы в 22:15 не отменён. На вокзале пытаюсь узнать расписание электропоездов. Самый полезный ответ, которого удалось добиться от железнодорожников — что электричек на вокзале нет уже два года, они отправляются от других станций в черте города.
Некоторые местные жители на полном серьёзе утверждали, что расписание узнавать нельзя, потому что это секретно. Не исключаю, что расписание движения электропоездов в Азербайджане действительно считается секретной информацией — даже на тех станциях, где электрички ещё ходят, оно не вывешено. Но вопрос о расписании железнодорожники отвечают примерно так: «кто на электричке ездит — тот знает, а тебе знать не нужно, езжай на автобусе!».
На платформу 8-й километр, расположенную вблизи станции метро «Мешади Азизбеков», попадаю в удачный момент — вскоре с неё должна была отправиться электричка (по разным данным, одна из двух или четырёх в день). С трудом удалось выяснить, что электропоезд следует до Сумгаита через Забрат. Вроде бы осталась ещё одна пара поездов до Пираллахи (бывший Артём), отправление из города — рано утром.
В электричке проезжаю до следующей остановки, станции Бакиханов (прежнее название Разино). Навстречу прошёл поезд Тюмень — Баку — тот самый, который я покинул в Дербенте. Осталось неизвестным, почему он оказался на линии, находящейся в стороне от прямого маршрута (вероятно, линия Баладжары — Гюздек — Сумгаит в тот момент по каким-то причинам была временно закрыта для движения).
Со станции Бакиханов возвращаюсь автобусом к станции метро «Нефтчиляр». Автобус довольно долго ехал по окраинным районам. По сравнению с предыдущей поездкой в 2001 году, город изменился очень сильно. Теперь он местами выглядит богатым процветающим мегаполисом. Повсеместно ведутся стройки, появилось огромное число «элитных» жилых домов и футуристических офисных зданий.
Но при этом всюду, кроме центральных кварталов, улицы остаются грязными, тротуары и дворы — разбитыми и пыльными. Процветает «дикая» уличная торговля. На дорогах — плотный хаотичный трафик, непрерывный рёв гудков и почти полное пренебрежение правилами дорожного движения. Ни одной вывески на русском языке в городе не встретить — это законодательно запрещено.
В 1999 году, прибыв в Баку из Грузии, здесь я чувствовал себя почти как дома, город казался очень близким к России, почти русским. Теперь он воспринимался почти как дальнее зарубежье. Тогда как даже в Таллине, при всей резко антироссийской политике эстонских властей, такого ощущения не возникало.
В 2000-е годы (почему-то именно так — не в 1990-е) здесь были приложены огромные усилия по искоренению советского и российского влияния. В столицах таких «дружественных» России стран, как Эстония и Латвия, русский язык в уличных вывесках и объявлениях в транспорте встречается постоянно. Здесь же это невозможно — действует запрет.
Баку был окончательно присоединён к России в самом начале XIX века, ещё до войны с Наполеоном. Задолго до этого, в 1723 году, город отбили у Персидской империи войска Петра I, но через 13 лет персы снова взяли его. Так или иначе, история Баку как русского города очень долгая.
В 1980-х годах Баку был похож на такие города, как Ташкент, Казань, Уфа: большой интернациональный город с абсолютным доминированием русского языка в общении, мирный и доброжелательный к жителям и гостям. По статистике, около трети населения здесь составляли славяне, около 20 процентов — армяне, а также евреи и люди других национальностей, родным языком для большинства из которых был русский, около половины населения — азербайджанцы, причём многие из них тоже были русскоязычными.
Нынешний Баку разительно отличается не только от Казани или Уфы, но и от Ташкента (хотя Ташкент — казалось бы, сходный по многим параметрам город, с примерно такой же численностью населения — два миллиона, тоже столица независимого государства, причём более бедного, чем Азербайджан). Городской транспорт в Ташкенте поддерживается на хорошем уровне. Трамвайная сеть остаётся одной из крупнейших на территории бывшего СССР. Весь город, включая окраины, выглядит цивилизованно — нет засилья грязи и пыли.
В Ташкенте никто не изгонял русский язык. Он встречается на каждом шагу и до сих пор остаётся доминирующим во всех сферах жизни. Большинство жителей Ташкента — узбеки, но разговор на улице по-узбекски считается отличительной чертой приезжего из «глубинки». Процент славян уменьшился, но они всё ещё составляют почти четверть населения. В Ташкенте нет давящей русофобии, нет ощущения, что находишься за границей.
В Баку не так. Русские уезжали отсюда постепенно, в течение всех 1990-х и 2000-х годов. В 1999 году, по моим впечатлениям, их ещё было довольно много, в 2001 году — меньше, сейчас почти нет. Уехали и многие русскоязычные азербайджанцы. Их квартиры заняли приезжие из сельской местности. Результат: за короткое по историческим меркам время этническая и особенно языковая ситуация в городе изменилась до полной неузнаваемости. Теперь город является почти мононациональным и моноязычным.
Справедливости ради, необходимо отметить, что ситуация с русским языком здесь всё же неоднозначная. Помимо негативных сторон, есть и позитивные. В Азербайджане «проталкивают» национальный язык очень активно. Настолько, что существует запрет использования «негосударственного» языка в уличных вывесках и рекламе (также на русском языке, к примеру, запрещено вести служебные переговоры работникам метро и железной дороги, это утверждали сами железнодорожники). Имеет место полное отсутствие русского языка в официальном документообороте.
Но несмотря на всё это, русский язык продолжает преподаваться в подавляющем большинстве школ. Его знают многие представители молодёжи, учившиеся после распада СССР. Хотя и далеко не все. Между тем, знание русского языка, например, среди молодого поколения эстонцев — редкость.
В Баку, по личным ощущениям, смогут ответить по-русски примерно три из четырёх человек, причём часто даже молодого возраста. Многие официальные азербайджанские интернет-сайты имеют русскоязычную версию.
Мне доводилось общаться с бывшими жителями Баку (обычно в ходе использования автостопа при экспедициях внутри России). Их воспоминания сходны: в советское время Баку был почти полностью русскоязычным городом, приблизительно как нынешняя Казань, и национальных проблем здесь не было до момента «горбачёвской перестройки». Но всё очень быстро изменилось «благодаря» резко активизировавшимся национал-радикалам и провокаторам.
Даже в начале 2001 года двуязычие было повсюду, хотя этнических русских к тому моменту уже оставалось мало. Тогда столица Азербайджана хотя бы внешне сохраняла облик интернационального, космополитичного города. Но спустя девять лет от этого остались только воспоминания.
Трамвайная сеть Баку была варварски уничтожена в 2004 году, а в 2009 году была разобрана и детская железная дорога. Кто-то из местных «властителей» говорил, что она должна быть построена заново в другом месте, но всем ясно: это заведомая наглая ложь.
Бакинский метрополитен воспринимался мной как последнее из оставшегося в этом городе «родного», «советского». Причём и ему недолго оставаться таким: постепенно убирают «неправильное» советское оформление, переименовывают станции, потом заменят «родные» для меня поезда.
Планы на оставшиеся до поезда на Белоканы 3 часа состояли в том, чтобы осмотреть станцию метро «Бакмил» и попытаться хотя бы приблизительно выяснить расписание движения электропоездов по станции Кишлы. На станции «Нариман Нариманов» дожидаюсь поезда, следущего до станции «Бакмил», на которую в прошлые поездки попасть не удалось Поезда до станции «Бакмил» следуют с нехарактерными для метро интервалами — 30 минут и более.
Фотографирую здание станции с улицы Алескера Гаибова. По мнению полиции, фотосъёмка в метро запрещена (на самом деле правилами запрещена только видеосъёмка). Но данная территория не относится к метро, и в любом случае на этом месте фотографировать можно было свободно.
Фотографирование заметил сотрудник силовых структур, неожиданно вышедший из дверей станции (он оказался запечатлён на фотографии). Однако негативной реакции от него в тот момент не последовало — он ничего не сказал и не побежал за мной. Нормальным шагом отхожу от станции в сторону пешеходного моста. В этот момент я уже успел расслабиться и подумать, что обстановка здесь, по сравнению с прошлыми годами, изменилась в лучшую сторону и фотографировать метро теперь можно спокойно...
...
Насколько известно автору, во всех странах, причисляемых к «западной цивилизации» (Западная Европа, Северная Америка, Австралия) фотографирование в метро не запрещено законом и не пресекается на практике. В США о существовании «транспортных фанатов» знают все. Нездоровое восприятие их увлечения местной полиции не свойственно. Любитель железных дорог из США Дмитрий Зиновьев описывает такой случай: на подземной железнодорожной станции (аналоге станции метро) в американском городе Бостон он фотографировал поезда. Это заметил полицейский и предложил... не пройти в отделение и не засветить плёнку, как могло бы быть в бывшем СССР, а сфотографировать его на фоне локомотива. Любитель железных дорог согласился, полицейский сфотографировал его рядом с локомотивом остановившегося на станции поезда (подробности истории: http://www.parovoz.com/semafor/2004-07a-print.pdf). Происходило это спустя всего три месяца после страшных терактов 11 сентября 2001 года.
В Московском метро самые известные и красивые станции (например, «Маяковская», «Комсомольская-Кольцевая») почти непрерывно фотографируются иностранными туристами.
Из 7 метрополитенов и 1 метротрамвая, имеющихся в России, запрет на фотографирование формально действует только в Самарском, Казанском и Екатеринбургском метрополитенах, но на практике и в них к фотографам относятся снисходительно. К примеру, в Казани метро — одна из самых фотографируемых туристами городских достопримечательностей. В Израиле, где теракты или их попытки случаются постоянно, фотографирование в единственном в стране «лёгком метро» (Кармелите) в городе Хайфа я совершал на виду у его работников и охраны. Негативной реакции на это не было.
Фотографировать в метро иностранным туристам разрешают даже в самой «закрытой» стране мира — Северной Корее. Эта страна, ко всему прочему, формально до сих пор находится в состоянии войны с Южной Кореей. Азербайджан также формально находится в состоянии войны с Арменией, однако обстановка в большинстве районов страны спокойная (ничего общего с Афганистаном или Ираком). Азербайджан не входит в число стран, не рекомендуемых для посещения, и не пользуется репутацией «закрытой» страны. Напротив, здесь проводится политика активного привлечения в страну туристов (http://ru.wikipedia.org/wiki/Туризм_в_Азербайджане).
Бакинское метро фотографируют многие иностранные туристы. Для европейца или американца метрополитен «советского» типа — непривычная экзотика. Правилами пользования Бакинским метрополитеном, которые вывешены в каждом вагоне, запрещена только видеосъёмка (пункт 5.14). За нарушение предусмотрен незначительный штраф. О фотосъёмке в Правилах ничего не говорится. Понятия «фотосъёмка» и «видеосъёмка» как в русском, так и в азербайджанском языке — не идентичны, они обозначают разные действия. Следовательно, формального запрета на фотосъёмку в метро здесь нет.
Правила пользования Бакинским метрополитеном
Я допускал, что за фотографирование метро в худшем случае могут устроить разъяснительную беседу, досмотреть вещи, потребовать удалить фотографии. Но заключать в тюрьму?! Такое представить было невозможно.
Покинув станцию «Бакмил», поднимаюсь на пешеходный мост над путями, расположенный южнее станции. Я намеревался перейти на другую сторону линии и выйти к станции Кишлы, откуда отправляются электрички на Яламу и Уджары, в надежде попытаться выяснить их расписание.
На мосту через наземную линию метро делаю пару фотографий. Существенная деталь: мост не является частью станции, он служит для перехода людей из одной части города в другую. Подобные мосты есть, к примеру, над путями Филёвской линии Московского метрополитена.
Последней оказалась фотография станции с моста. В этот момент снизу на мост бегом поднялся человек в чёрной форме. Эта форма отличалась от стандартной полицейской — не исключено, что данное лицо было сотрудником местного «ЧОПа». Он подбежал ко мне и резко, переходя на крик, стал что-то говорить. Прошу перейти на русский — но этот человек русским языком не владел. Жестами он приказал мне следовать за ним. Подчиняюсь этому требованию, спускаюсь с моста вниз.
Человек в форме жестами и немногими известными ему русскими словами потребовал оставаться на месте, и привёл своего товарища. Тот говорит по-русски, причём вполне свободно. Потребовал документы, я даю загранпаспорт. Въездной штамп есть, всё в порядке.
Гражданин спросил, что я вообще здесь делаю. Общение поначалу было достаточно дружелюбным, в характерной кавказской «панибратской» манере. Объясняю, что мне нужно попасть на станцию Кишлы, которая, судя по распечатке карты города (показываю её охранникам) находится отсюда сравнительно недалеко.
Место задержания на пешеходном мосту вблизи станции метро «Бакмил».
Вскоре был задан и вопрос, зачем я сфотографировал станцию. Объясняю, что «Бакмил» является самой необычной по многим параметрам станцией Бакинского метро, показываю книгу «ПО РЕЛЬСАМ И ПО ЗЕМЛЕ», нахожу в ней страницу, где рассказывается именно об этой станции. Охранник заинтересовался этой книгой, я подписал её и оставил ему в подарок.
Казалось бы, вопросов больше нет, но человек в форме сказал, что хочет проводить меня в направлении Кишлы. Показываю, ему карту и говорю, что кратчайший путь туда лежит через переходной мост. В ответ слышу, что идти туда надо по-другому.
— Я местный, лучше знаю. Пошли, иначе заблудишься!
Вежливо пытаюсь возразить, что он ведёт совсем в другом направлении — не помогает. Вскоре стала ясна причина такой настойчивости. «Провожавшие» меня граждане подошли к проходной большого огороженного и строго охраняемого комплекса, похожего на военный или полицейский ВУЗ.
Позднее благодаря спутниковым снимкам я узнал, что предположение оказалось верным — это была Академия министерства национальной безопасности Азербайджана имени Гейдара Алиева.
Один из людей в чёрной форме зашёл на проходную и что-то сказал. Через минуту вокруг меня уже собралась большая группа людей в похожей форме. Опять-таки, это были не полицейские, а какая-то местная военизированная структура. Эти странные люди выходили «из недр» огороженной территории.
Предшествовавшее «панибратское» общение мгновенно испарилось. В грубом тоне отобрали документы и вещи, принялись «потрошить» рюкзак, оживлённо разговаривая о чём-то между собой (по-азербайджански я не понимал). Роковой ошибкой было, что при «дружеском» общении у станции «Бакмил», до привода к Академии МНБ, я не воспользовался последней возможностью позвонить в Москву и сообщить о возникшей сложной ситуации. Теперь делать это уже было поздно.
Вскоре подъехала полицейская машина. Вещи запихнули обратно в рюкзак и положили в багажник, посадили меня на заднее сиденье между двумя полицейскими, и повезли в отделение МНБ (Министерство национальной безопасности Азербайджана — аналог российской ФСБ). Внутренняя обстановка здания поразила своей роскошной отделкой: видно, что на спецслужбы здесь денег не жалеют. Во всех коридорах, залах и кабинетах вывешены многочисленные портреты ныне покойного президента Гейдара Алиева, значительно реже — действующего президента Ильхама Алиева.
Меня привели в кабинет для допроса, в нём находились четыре человека. Очевидно, их подняли «по тревоге», когда они уже были дома и готовились ко сну — поэтому они были особенно злы. Снова грубый досмотр вещей, настойчивое требование выдать «имеющееся» у меня, по их мнению, оружие или взрывчатку. Однако самым «колюще-режущим предметом» у меня была шариковая ручка — ничего более острого с собой не беру во избежание возможных проблем, а также для исключения необходимости сдавать рюкзак в багаж в аэропортах.
Был включён компьютер. Фотографии с моего фотоаппарата скачали на него через специальное устройство — кардридер. Очевидно, он имелся в кабинете именно для таких случаев. «Забавы ради» сотрудники МНБ стали снимать меня моим же фотоаппаратом. Сделали фотографии в традиционном стиле фотографирования преступников — в фас и профиль. Затем стали просто «щёлкать» фотоаппаратом в пол.
Поразило и то, что простейшая дешёвая «фотомыльница», являющаяся моим рабочим инструментом в процессе работы по изучению железнодорожного транспорта — в их восприятии, похоже, была как минимум миниатюрной ядерной бомбой!
Та самая «фотомыльница», купленная в Тайге и вызвавшая
«переворот сознания» у сотрудников МНБ Азербайджана.
Фотографии разобранной Бакинской детской железной дороги (http://infojd.ru/26/bakudjd.html) вызвали не менее нездоровый интерес, чем фотографии станций метро. Сомневаюсь, что «дуболомы» из азербайджанского МНБ вообще знали, что такое детская железная дорога (корректнее было бы учебная железная дорога).
На всякий случай объясняю: это сложный и дорогостоящий транспортный и образовательный объект. Это объект высокого престижа. Его наличие было привилегией цивилизованных стран.
Азербайджан, учинив невообразимое варварство, демонстративно показывает: он таковой страной не является!
Вероятнее всего, они предполагали, что насыпь с развороченными шпалами и развалины станций были детально сфотографированы для того, чтобы закладывать под ними всяческие мины и бомбы.
От меня потребовали пошагово описать свои действия с момента прибытия на автовокзал в Баку. Вопросы: по каким улицам шёл, что видел и на что обращал внимание, где ездил в метро и на городском транспорте, не встречался ли с кем-то?
Когда я назвал, в числе прочих посещённых станций метро, станцию «Йирмисекиз Май», один из них принял знание её азербайджанского названия за доказательство шпионства!
— Откуда ты знаешь, что именно «Йирмисекиз Май», когда написано только цифрами «28 мая»?!
В его голове явно закрутилась мысль: «ну понятно, этот диверсант перед заброской к нам подготовку прошёл, ему названия объяснили».
Cпросили, знаю ли я о терактах в Бакинском метро. Ответил, что знаю, назвал взрыв на станции «20 января» в 1994 году и пожар в поезде, произошедший в 1995 году, в результате которого погибли 289 человек. По официальной версии, он не был терактом, но многие жители Азербайджана, в том числе допрашивавшие меня сотрудники МНБ, уверены: в этом ЧП тоже виновны армяне.
— А это откуда знаешь? Даже у нас не каждый даты этих терактов назовёт, а в России о них никто не знает! Кто тебя готовил, сознавайся!
Объясняю, что все российские газеты в 1995 году писали о страшном происшествии в Баку, ему было уделено много внимания на российском телевидении, это я отлично помню и был в шоке в те дни. У меня хранятся вырезки из московских газет за те дни, со временем они будут выложены в раздел «Сайта о железной дороге», посвящённый Бакинскому метрополитену. Так что об этом пожаре знают почти все россияне, которым в 1995 году было больше пяти лет (по крайней мере, я помню сообщения о смерти К.У. Черненко, хотя находился в четырёхлетнем возрасте).
Ну и тем более — как специалист по метро, я могу вспомнить даты открытия и имена авторов проекта каждой станции. Что уж говорить о событии, которое, к сожалению, принесло Бакинскому метрополитену печальную известность на весь мир.
Снова непонятные разговоры сотрудников МНБ на азербайджанском языке между собой. Видимо, они сочли факт знания о происходивших терактах в Бакинском метро равнозначным признанию в принадлежности к террористам.
Вначале меня пытались «раскрутить» на причастность к той же террористической группировке, которая 29 марта 2010 года устроила взрывы в Московском метро. Никакие объяснения (что ни в этом, ни в других терактах в Московском метро, которые случались там, к сожалению, много раз, фотографирование не могло бы способствовать осуществлению смертниками их чёрных замыслов, что несмотря на теракты, в московском метро фотографирование не запрещено, ежедневно его фотографирует огромное число иностранных туристов и российских любителей, что Москва находится в другой стране и северокавказские террористы испытывают ненависть к России, но не к Азербайджану) не действовали.
В ходе тщательного досмотра вещей сотрудники МНБ добрались до карт Армении (топографических, распечатанных с сайта http://maps.vlasenko.net, и туристской карты Еревана). В их разговорах между собой стало часто проскакивать слово «Эрменистан» (Армения).
Допрос сместился на армянскую тему. Спросили, был ли я в Армении. Честно отвечаю, что был, но давно — в 2001 году. Спросили, что сейчас собираюсь делать в Армении. Объясняю, что ровно то же самое — фотографировать железные дороги и метро. И, с большой вероятностью, подвергаться допросам на предмет того, не являюсь ли я азербайджанским шпионом.
Сам по себе факт въезда в Азербайджан человека, бывавшего в Армении, не является в Азербайджане противозаконным поступком. Штамп вражеской страны в паспорте служит поводом к тому, чтобы задать вопросы о целях посещения этой страны — но не более. Такие поездки совершают многие путешественники-«бэкпакеры» из зарубежной Европы и России. Любитель метро из Германии Петер Донн в рамках одной поездки сфотографировал все станции метро Баку и Еревана (http://metrosoyuza.net/).
Азербайджан признаёт государственность Армении, хотя и находится с ней в состоянии войны. Но не признаёт Нагорный Карабах ни в качестве части Армении, ни в качестве марионеточной армянской «Нагорно-Карабахской республики».
Лично я не был и не планирую быть в Карабахе — там нет железных дорог, а значит, там делать нечего. И считаю, что Карабах, как ни горько это для армян, нужно вернуть Азербайджану. Мировое сообщество в полном составе признаёт его частью Азербайджана — а значит, нет никаких перспектив в виде части Армении. Зря они его оккупировали!
Но делать это нужно в обмен на некоторые гарантии. В составе Азербайджана Карабах должен получить статус автономии. Армянский и русский языки там должны употребляться наравне с азербайджанским во всех сферах жизни. Должны быть гарантированы нормальные отношения Азербайджана с Арменией и открытая граница с быстрым и беспроблемным пересечением.
Должны вернуться беженцы: как этнические азербайджанцы в Карабах и в Армению, так и этнические армяне в Азербайджан (районы за пределами Карабаха). И все эти граждане не должны подвергаться какой-либо дискриминации.
Таким является мой взгляд на решение этой проблемы. Понимаю: к сожалению, это малореально в обозримом будущем.
Силовики с удостоверениями сотрудников МНБ (кстати, получающие немаленькую зарплату из кармана небогатых азербайджанских налогоплательщиков!) окончательно «убедились» в том, что задержанный ими исследователь истории железных дорог является армянским шпионом.
Может, этому способствовала напряжённая обстановка: в начале 2010 года нередко предсказывалось, что между Арменией и Азербайджаном вскоре возобновится полномасштабная война. С другой стороны, примерно так дело обстоит уже почти двадцать лет, нельзя же жить в состоянии войны бесконечно.
Дальнейшие вопросы были такими: почему интересовала именно станция Бакмил (объяснения, что «Бакмил» по совокупности своих особенностей — самая необычная станция Бакинского метрополитена и одна из самых необычных станций среди всех метрополитенов мира, были ими не поняты, в мозгу у этих людей явно крутились мысли, что станция «Бакмил» интересовала исключительно в связи с близостью академии МНБ и депо), есть ли у меня знакомые в Азербайджане или в Армении. Никаких знакомых в этих республиках, разумеется, не было.
Задавались вопросы, зачем мне нужны фотографии метро и детской железной дороги (объяснениям, что они будут использованы в книгах «НАШИ МЕТРОПОЛИТЕНЫ» и «ДЕТСКИЕ ЖЕЛЕЗНЫЕ ДОРОГИ», не верили). Также объясняю, что фотографии станций метро уже есть на большом числе сайтов в Интернете. Но для использования в книгах желательно иметь собственные, а не чужие фотографии.
Старательно записали адреса сайтов с фотографиями Бакинского метро, которые я смог вспомнить. Вспомнил http://metroworld.ruz.net, http://metrosoyuza.net, http://ru.wikipedia.org/. Конечно же, этим список сайтов с фотографиями Бакинского метрополитена не исчерпывается. Есть и сайт c видеороликами, снятыми в метро.
Один из вопросов: почему так много фотографий станции «Проспект Свободы», и зачем вообще понадобилось ехать туда, на окраину? Объясняю: это удивительная станция, резко отличающаяся от всех остальных подземных станций — единственная в метрополитене станция, являющаяся односводчатой. Что выглядит особенно странным, если учесть, что станция «Проспект Свободы» открыта совсем недавно. К моменту её открытия метрополитен работал уже 42 года и насчитывал 21 действующую станцию. В других метрополитенах односводчатые станции не открывались на 40 лет позже остальных.
Обитатели роскошного здания МНБ вообще не поняли, что такое односводчатая станция метро. И чем она отличается от колонных и пилонных станций!
Хотя я довольно долго пытался им это объяснить! Объяснять этим вроде бы взрослым людям бесполезно — «не в коня корм»...
Большое возмущение вызвал то факт, что на фотографии, сделанной с моста, просматривалось путевое развитие вблизи депо. Было сказано, что схема путевого развития секретна, и сбор данных о конфигурации путей однозначно указывает на террористические намерения.
Представляю, что ждало бы в азербайджанском МНБ Владислава Прудникова, автора хорошо известной в Интернете детальной схемы путевого развития Бакинского метро, включающей и территорию депо. Секретным назвали и сфотографированное мной расписание движения поездов по станции Бакмил, вывешенное при входе на станцию.
Один из сотрудников проявлял ко мне относительно нормальное отношение, даже принёс еду — хлеб и сыр. Но старший по званию, проводивший допрос, был очень недружелюбен, называл себя националистом, ругал не только Армению, но и Россию — за то, что она угнетала его свободолюбивый народ и в Карабахской войне поддерживала армян. Худшим из действий России он считал оккупацию Азербайджанской Демократической Республики — первого азербайджанского независимого государства, существовавшего в 1918-1920 годах.
Примерно в час ночи меня вывели из здания, запихнули в машину и куда-то повезли — как оказалось, в 18-е отделение полиции на улице Муртузы Нагиева (бывшая улица Полины Осипенко). При входе в здание вежливо здороваюсь с присутствующими полицейскими, пытаясь хорошо расположить их к себе, всё ещё надеясь на скорое разрешение инцидента, но это не помогает. Более того, доставившие меня сотрудники МНБ, вероятно, сказали полицейским, что привезли «врага гордого азербайджанского народа», и к нему нужно относиться как можно хуже.
Все мои вещи внесли в один из кабинетов, с собой не разрешили взять ничего, кроме единственной газеты. Среди прочего, потребовали вынуть шнурки из ботинок. Прошу разрешения взять в камеру спальный мешок, но это позволено не было. В камере, пустой и содержавшей жёсткую металлическую «шконку», температура не отличалась от уличной. То есть где-то около 3 градусов тепла. Тогда как полицейские сидели в отапливаемом помещении. Меня заперли в камере, пригрозив избить, если буду шуметь.
Место заключения в 18-м отделении полиции на бывшей улице Полины Осипенко (источник — «Google Earth»). 18-е отделение полиции на сервере «Wikimapia»
Утром в отделение полиции пришёл его начальник. Очевидно, и ему МНБ дало «ценные указания» насчёт меня. Отношение было грубым, но без физического насилия. Вывели из камеры в кабинет для снятия отпечатков пальцев, снова водворили в камеру. Пытаюсь уговорить дать разрешение сделать звонок родственникам со своего телефона — в ответ категорический отказ. Прошу уведомить о факте задержания российское посольство — в ответ слышу, что «сейчас прямо в посольство и поедешь».
Спустя несколько часов меня вывели из камеры и посадили в полицейскую машину (в отсек для задержанных), сказав, что везут в российское посольство.
— Издеваетесь, да? Смысл? Вроде взрослые, нормальные люди!
— Нет, почему? Правда туда едешь!
Вместо «российского посольства» меня завели в прокуренное заведение на первом этаже жилого дома — как оказалось, суд Наримановского района.
— Это и есть посольство?
— Это оно... Ну или нет, тут тебя сейчас оштрафуют на 5 манатов, отпустят — и тогда пойдёшь в своё посольство!
В помещении меня уже ждал человек из МНБ. Довольно продолжительное время я стоял в окружении людей в форме в коридоре этого «бандитского притона». Здесь всё казалось вражеским и зловещим. Даже развешанные на стенах надписи латиницей внушали ужас. Я заметил, что одна только латиница, которой «кишит» нынешний Баку, вызывает у меня отвращение. Латиница в Эстонии — это логично и естественно, но не здесь!
Как известно, одержимые русофобией азербайджанские власти вопреки мнению подавляющего большинства населения перевели азербайджанский язык на латиницу и ввели запрет на любое использование кириллицы в публичных местах. Переход на латиницу не «мягкий», как в Узбекистане, нет — в Азербайджане он жёсткий и тотальный.
Мотив этого решения — на 100 процентов политический: желание вытравить всякую связь с Россией, следы 200-летней общей истории. Это не принесло ни малейшей практической пользы в виде снятия проблем с клавиатурой и кодировками, свойственных кириллице. В азербайджанской латинице имеется проблемная буква «Ə», отсутствующая почти во всех остальных языках. Так что азербайджанский алфавит на латинице требует для себя отдельную раскладку клавиатуры, имеет значительные сложности с кодировками.
Известно, что большая часть представителей азербайджанской творческой интеллигенции высказывалась против насильственного перевода языка на латиницу. Многие национальные писатели пытались взывать к разуму, объясняли, что азербайджанская культура от такого шага понесёт большие потери. Не помогло.
При президенте Эльчибее в 1993 году отказались даже от понятия «азербайджанский язык». Государственным языком был объявлен турецкий. Ситуация была как в Молдове, но различия азербайджанского и турецкого языков гораздо большие, чем у молдавского и румынского. Это длилось недолго, вскоре к руководству вернулся более умеренный Гейдар Алиев. Понятие «азербайджанский язык» вернули, но латинизация продолжилась.
Между тем, «спектакль» продолжился: пришёл судья, следом за ним адвокат. Открыли дверь кабинета с сиденьями и портретом местного президента — это зал судебных заседаний. Сотрудник МНБ стал что-то говорить про меня судье. Адвокат (пожилой человек, представившийся как Бахтияр) произнёс немногочисленные слова в мою защиту по-русски: «отнеситесь с пониманием к нему, он не хотел ничего плохого».
Судья по-русски объявил приговор: «за неподчинение сотрудникам полиции гражданин ... приговаривается к аресту на 7 суток» (о фотографировании в метро не было вообще ни слова — это не является нарушением закона). На мгновение замираю в оцепенении — не столько от объявленного приговора, столько от немыслимо наглой лжи: «за неподчинение полиции».
Тут же меня «успокоили»: «не принимай всерьёз, это просто потому, что МНБ нужно разобраться, что ты не шпион, скоро они всё выяснят и после этого отпустят». Но действия недвусмысленно указывали на прямо противоположное. По грязным коридорам «судилища» плотная толпа людей в форме повлекла меня на улицу и запихнула в зарешеченный отсек машины.
Снова привезли в 18-е отделение полиции. На этот раз там нашёлся один из редких среди сотрудников местных силовых структур нормальных людей, поговоривший со мной без выраженной неприязни или издевательских «шуток» (наподобие той, что «едешь в российское посольство»). Он накормил в столовой для сотрудников. Возможно, он искренне хотел помочь, но не мог. Вскоре снова водворили в камеру, не разрешив взять с собой ничего.
Вечером раздалась команда «на выход». Вещи тоже погрузили в машину и повезли куда-то на окраину города. В отсеке для задержанных, как и раньше. При этом сопровождающие полицейские с заднего сиденья не упускали возможности проявить свою русофобию и продолжали нести чушь про пункт назначения (то «в посольство», то «на допрос в МНБ», то «депортируем в Россию, твоё нахождение в Азербайджане нежелательно»).
Как я и предполагал, пунктом назначения была тюрьма, расположенная в пригороде. Хотя ориентироваться в лабиринте улиц было непросто, позднее благодаря спутниковым снимкам я однозначно определил её местонахождение — посёлок Бинагады.
Место заключения в тюрьме посёлка Бинагады (источник — «Google Earth»).
Общий вид территории тюрьмы (источник — «Google Earth»). Местность на сервере «Wikimapia»
Затворились тяжёлые ворота, за которыми находилось мрачное двухэтажное здание с решётками. В «приёмном отделении» меня в очередной раз тщательно обыскали, просмотрели все вещи, позднее ещё раз сняли отпечатки пальцев. Хотя это уже делалось в 18-м отделении полиции.
Все оставшиеся при мне на момент задержания азербайджанские манаты, на сумму около 20 долларов, были украдены в 18-м отделении полиции (кто бы сомневался!), но российские рубли (свыше 4 тысяч) оставались. Почему — непонятно. Или их не заметили, или это было своеобразное проявление патриотизма.
При виде денег последовали вопросы: какой суммой готов с нами поделиться? За деньги предлагали «самую лучшую камеру» и «хорошее отношение». Но ни освобождение, ни возможность позвонить домой выторговать было нельзя, потому что это запретило МНБ.
В том случае, если я не заплачу, тюремщики пригрозили отправить в общую камеру с наркоманами и бомжами. Пытаюсь объяснить, что возможная драка с наркоманами может привести к смерти и проблемам даже и для них.
Удалось добиться вызова врачей. Приехавшая бригада докторов «гражданской» скорой помощи выявила повышенное давление и порекомендовала тюремщикам дважды в день давать мне валокордин.
Жалоба на здоровье подействовала — имевшиеся наличные деньги честно включили в опись вещей и при освобождении вернули. Бесплатно предоставили пустую камеру. Из вещей разрешили взять только зубную щётку, зубную пасту и несколько газет. В разрешении взять ручку и бумагу было категорически отказано.
Отсидел прописанный "судилищем" срок. Начальника тюрьмы в момент освобождения не было благодаря выходному дню. Заставили подписать признание в том, что условия содержания были хорошими и никаких претензий я к ним не имею, в противном случае угрожая не выпустить.
Проходная тюрьмы. Снимок сделан сразу после освобождения.
Табличка на проходной (увеличенная часть предыдущего снимка).
Момент освобождения совпал с концом смены. Один из немногих нормальных людей, работавших в тот день, согласился попутно довезти меня до города на своей машине, за что ему благодарен. Разумеется, проходная тюрьмы была сфотографирована незаметно, когда сопровождавший меня человек отвернулся.
Выхожу на окраине города у первого встреченного обменного пункта, меняю 300 рублей на манаты — предстояло ещё добраться до российской границы. Которая находится сравнительно недалеко (в 210 километрах) от Баку.
Продолжение поездки невозможно, так как вскоре я должен выезжать в казахстанский город Текели.
По городу я бежал бегом, едва не сбивая прохожих, на автовокзале чуть ли не на ходу вбежал в маршрутку до границы, ещё не до конца осознавая реальность свободы. Через 3 часа остался позади пограничный переход «Тагиркент-Казмаляр», вокруг — прекрасная земля родной России.
Баку, окрестности нового автовокзала. Эта улица переходит в дорогу к российской границе.
Неспокойный (вроде бы) Дагестан кажется райским местом после Азербайджана!
Трудное и напряжное добирание до Москвы, из которой через три дня надо отправляться туда же.
17.04.2010 © Автор «Сайта о железной дороге»
«Сайт о железной дороге — дополнительные страницы» — к началу